Избыточность
автор предпочел записать этот текст в строчку, но я для себя все-таки переделаю
Избыточность - мой самый тяжкий крест.
Боролся, но ничто не помогает.
Из всех кругов я вытолкан взашей,
как тот Демьян, что сам ухи не ест,
но всем ее усердно предлагает,
хотя давно полезло из ушей.
Духовный и телесный перебор
сменяется с годами недобором,
но мне такая участь не грозит.
Отпугивает девок мой напор.
Других корят - меня поносят хором.
От прочих пахнет - от меня разит.
Уехать бы в какой-нибудь уезд,
зарыться там в гусяток, поросяток, -
но на равнине спрятаться нельзя.
Как Орсон некогда сказал Уэллс,
когда едва пришел друзей десяток
к нему на вечер творческий, -
"Друзья! Я выпускал премьеры тридцать раз,
плюс сто заявок у меня не взяли;
играл, писал, ваял et cetera.
Сказал бы кто, зачем так мало вас
присутствует сегодня в этом зале,
и лишь меня настолько до хера?".
Избыточность - мой самый тяжкий грех!
Все это от отсутствия опоры.
Я сам себя за это не люблю.
Мне вечно надо, чтоб дошло до всех,
- и вот кручу свои самоповторы:
все поняли давно, а я долблю!
Казалось бы, и этот бедный текст
пора прервать, а я все длю попытки,
досадные, как перебор в очко, -
чтоб достучаться, знаете, до тех,
кому не только про мои избытки,
а вообще не надо ни про что!
Избыточность! Мой самый тяжкий бич!
Но, думаю, хорошие манеры
простому не пристали рифмачу.
Спросил бы кто: хочу ли я постичь
великое, святое чувство меры?
И с вызовом отвечу: не хочу.
Как тот верблюд, которому судьба
таскать тюки с восточной пестротою, -
так я свой дар таскаю на горбу,
и ничего. Без этого горба,
мне кажется, я ничего не стою,
а всех безгорбых я видал в гробу.
Среди бессчетных призванных на пир
не всем нальют божественный напиток,
но мне нальют, прошу меня простить.
В конце концов, и весь Господень мир -
один ошеломляющий избыток,
который лишь избыточным вместить.
Я вытерплю усмешки свысока,
и собственную темную тревогу,
и всех моих прощаний пустыри.
И так, как инвалид у Маяка
берег свою единственную ногу, -
так я свои оберегаю три.
Дмитрий Быков
